Фауст (перевод б.л.пастернака). страница 1

ПРОЛОГ НА НЕБЕ

Господь, небесное воинство, потом Мефистофель. Три архангела.

Рафаил

В пространстве, хором сфер объятом, Свой голос солнце подает, Свершая с громовым раскатом Предписанный круговорот. Дивятся ангелы господни, Окинув взором весь предел. Как в первый день, так и сегодня Безмерна слава божьих дел.

Гавриил

И с непонятной быстротою Внизу вращается земля, На ночь со страшной темнотою И светлый полдень круг деля. И море пеной волн одето, И в камни пеной бьет прибой, И камни с морем мчит планета По кругу вечно за собой.

Михаил

И бури, все попутно руша И все обломками покрыв, То в вольном море, то на суше Безумствуют наперерыв. И молния сбегает змеем, И дали застилает дым. Но мы, господь, благоговеем Пред дивным промыслом твоим.

Все втроем

Мы, ангелы твои господни, Окинув взором весь предел, Поем, как в первый день, сегодня Хвалу величью божьих дел.

Мефистофель

К тебе попал я, боже, на прием, Чтоб доложить о нашем положенье. Вот почему я в обществе твоем И всех, кто состоит тут в услуженье. Но если б я произносил тирады, Как ангелов высокопарный лик, Тебя бы насмешил я до упаду, Когда бы ты смеяться не отвык. Я о планетах говорить стесняюсь, Я расскажу, как люди бьются, маясь. Божок вселенной, человек таков, Каким и был он испокон веков. Он лучше б жил чуть-чуть, не озари Его ты божьей искрой изнутри. Он эту искру разумом зовет И с этой искрой скот скотом живет. Прошу простить, но по своим приемам Он кажется каким-то насекомым. Полу летя, полу скача, Он свиристит, как саранча. О, если б он сидел в траве покоса И во все дрязги не совал бы носа!

Господь

И это все? Опять ты за свое? Лишь жалобы да вечное нытье? Так на земле все для тебя не так?

Мефистофель

Да, господи, там беспросветный мрак, И человеку бедному так худо, Что даже я щажу его покуда.

Господь

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель

Он доктор?

Господь

Он мой раб.

Мефистофель

Да, странно этот эскулап Справляет вам повинность божью, И чем он сыт, никто не знает тоже. Он рвется в бой, и любит брать преграды, И видит цель, манящую вдали, И требует у неба звезд в награду И лучших наслаждений у земли, И век ему с душой не будет сладу, К чему бы поиски ни привели.

Господь

Он служит мне, и это налицо, И выбьется из мрака мне в угоду. Когда садовник садит деревцо, Плод наперед известен садоводу.

Мефистофель

Поспоримте! Увидите воочью, У вас я сумасброда отобью, Немного взявши в выучку свою. Но дайте мне на это полномочья.

Господь

Они тебе даны. Ты можешь гнать, Пока он жив, его по всем уступам. Кто ищет, вынужден блуждать.

Мефистофель

Пристрастья не питая к трупам, Спасибо должен вам сказать. Мне ближе жизненные соки, Румянец, розовые щеки. Котам нужна живая мышь, Их мертвою не соблазнишь.

Господь

Он отдан под твою опеку! И, если можешь, низведи В такую бездну человека, Чтоб он тащился позади. Ты проиграл наверняка. Чутьем, по собственной охоте Он вырвется из тупика.

Мефистофель

Поспорим. Вот моя рука, И скоро будем мы в расчете. Вы торжество мое поймете, Когда он, ползая в помете, Жрать будет прах от башмака, Как пресмыкается века Змея, моя родная тетя.

Господь

Тогда ко мне являйся без стесненья. Таким, как ты, я никогда не враг. Из духов отрицанья ты всех мене Бывал мне в тягость, плут и весельчак. Из лени человек впадает в спячку. Ступай, расшевели его застой, Вертись пред ним, томи, и беспокой, И раздражай его своей горячкой.

(Обращаясь к ангелам.)

Вы ж, дети мудрости и милосердья, Любуйтесь красотой предвечной тверди. Что борется, страдает и живет, Пусть в вас любовь рождает и участье, Но эти превращенья в свой черед Немеркнущими мыслями украсьте.

Небо закрывается. Архангелы расступаются.

Мефистофель(один)

Как речь его спокойна и мягка! Мы ладим, отношений с ним не портя, Прекрасная черта у старика Так человечно думать и о черте.

Большой двор перед дворцом

Факелы. Впереди Мефистофель в качестве смотрителя работ. Стихотворение пушкина а.с. «сцена из фауста. берег моря. фауст и мефистофель.» Мефистофель Эй, эй, сюда, сюда скорей, Сюда, народ понурый, Из жил, и связок, и костей Скроенные лемуры! Лемуры (хором) Куда нас хочешь посылай, Но, в некотором роде, Слыхали мы, что целый край Нам отдан под угодья. Мы взяли колышки для вех И цепи для промера, Но для чего ты звал нас всех, Забыли землемеры. Мефистофель Я вам работу дам одну; Меж вами рослый самый Пускай растянется в длину, По нем и ройте яму. Как рыл отец ваш для отца Кладбищенскую глину, Переселенцу из дворца Копайте домовину. Один из лемуров (копая землю, с ужимками) В дни молодости и проказ На все хватало силы. Где можно, я пускался в пляс, И все мне с рук сходило. Дала мне старость по горбу, И в яму я свалился. И вылетело все в трубу, В гробу я очутился. Фауст (выходит ощупью из дворца, хватаясь за дверные косяки) Как мне приятен этот стук лопат! Рабочие, их разобрав, толпою Кладут границу бешенству прибоя И, как бы землю примирив с собою, Возводят, вал и насыпи крепят. Мефистофель (в сторону) На мельницу мою ты воду льешь. Плотиной думая сковать буруны, Морскому черту, старику Нептуну, Заранее готовишь ты кутеж. В союзе с нами против вас стихии, И ты узнаешь силы роковые, И в разрушенье сам, как все, придешь. Фауст Надсмотрщик! Мефистофель Здесь! Фауст Усилий не жалей! Задатками и всевозможной льготой Вербуй сюда работников без счету И доноси мне каждый день с работы, Как подвигается рытье траншей.

Мефистофель (вполголоса) На этот раз, насколько разумею, Тебе могилу роют, — не траншею. Фауст Болото тянется вдоль гор, Губя работы наши вчуже. Но чтоб очистить весь простор, Я воду отведу из лужи. Мильоны я стяну сюда На девственную землю нашу. Я жизнь их не обезопашу, Но благодатностыо труда И вольной волею украшу. Стада и люди, нивы, села Раскинутся на целине, К которой дедов труд тяжелый Подвел высокий вал извне. Внутри по-райски заживется. Пусть точит вал морской прилив, Народ, умеющий бороться, Всегда заделает прорыв. Вот мысль, которой весь я предан, Итог всего, что ум скопил. Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, Жизнь и свободу заслужил. Так именно, вседневно, ежегодно, Трудясь, борясь, опасностью шутя, Пускай живут муж, старец и дитя. Народ свободный на земле свободной Увидеть я б хотел в такие дни. Тогда бы мог воскликнуть я: «Мгновенье! О как прекрасно ты, повремени! Воплощены следы моих борений, И не сотрутся никогда они». И это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю. Фауст падает навзничь. Лемуры подхватывают его и кладут на землю. Мефистофель В борьбе со всем, ничем ненасытим, Преследуя изменчивые тени, Последний миг, пустейшее мгновенье Хотел он удержать, пленившись им. Кто так сопротивлялся мне, бывало, Простерт в песке, с ним время совладало, Часы стоят. Хор Стоят. Молчат, как ночь. Упала стрелка. Делу не помочь. Мефистофель Упала стрелка. Сделано. Свершилось. Хор Конец. Мефистофель Конец? Нелепое словцо! Чему конец? Что, собственно, случилось? Раз нечто и ничто отожествилось, То было ль вправду что-то налицо? Зачем же созидать? Один ответ; Чтоб созданное все сводить, на нет. «Все кончено». А было ли начало? Могло ли быть? Лишь видимость мелькала, Зато в понятье вечной пустоты Двусмысленности нет и темноты.

Пролог на небесах

Господь, архангелы, потом Мефистофель.

Рафаил

Звуча в гармонии вселенной
И в хоре сфер гремя, как гром,
Златое солнце неизменно
Течёт предписанным путём.
Непостижимость мирозданья
Даёт нам веру и оплот,
И, словно в первый день созданья,
Торжественен вселенной ход!

Гавриил

И с непонятной быстротою,
Кружась, несётся шар земной;
Проходят быстрой чередою
Сиянье дня и мрак ночной;
Бушует море на просторе,
У твёрдых скал шумит прибой,
Но в беге сфер земля и море
Проходят вечно предо мной.

Михаил

Грозя земле, волнуя воды,
Бушуют бури и шумят,
И грозной цепью сил природы
Весь мир таинственно объят.
Сверкает пламень истребленья,
Грохочет гром по небесам,
Но вечным светом примиренья
Творец небес сияет нам.

Все трое

И крепнет сила упованья
При виде творческой руки:
Творец, как в первый день созданья,
Твои творенья велики!

Мефистофель

Опять, о господи, явился ты меж нас
За справкой о земле, — что делается с нею!
Ты благосклонностью встречал меня не раз —
И вот являюсь я меж челядью твоею.
Прости, не мастер я по части громких слов;
но если б пышный слог я в ход пустить решился,
Сам рассмеялся б ты — ручаться я готов, —
Когда б от смеха ты давно не отучился.
Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда, во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовёт он: свойство это
Он на одно лишь смог употребить —
Чтоб из скотов скотиной быть!
Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий —
Сравненьем речь украсить: он на вид —
Ни дать ни взять кузнечик долгоногий,
Который по траве то скачет, то взлетит
И вечно песенку старинную твердит.
И пусть ещё в траве сидел бы он уютно, —
Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно.

Господь

Ты кончил? С жалобой одною
Являешься ты вечно предо мною!
Иль на земле добра совсем уж нет?

Мефистофель

Нет, что ни говори, а плох наш белый свет!
Бедняга человек! Он жалок так в страданье,
Что мучить бедняка и я не в состоянье.

Господь

Ты знаешь Фауста?

Мефистофель

            Он доктор?

Господь

                    Он мой раб.

Мефистофель

Но не такой, как все; он служит по-иному;
Ни пить, ни есть не хочет по-земному;
Как сумасшедший, он рассудком слаб,
Что чувствует и сам среди сомнений;
Всегда в свои мечтанья погружён,
То с неба лучших звёзд желает он,
То на земле — всех высших наслаждений,
И в нём ничто — ни близкое, ни даль —
Не может утолить грызущую печаль.

Господь

Пока ещё умом во мраке он блуждает,
Но истины лучом он будет озарён;
Сажая деревцо, садовник уже знает,
Какой цветок и плод с него получит он.

Мефистофель

Бьюсь об заклад: он будет мой!
Прошу я только позволенья, —
Пойдёт немедля он за мной.

Господь

Пока живёт он на груди земной,
Тебе на то не будет запрещенья:
Блуждает человек, пока в нём есть стремленья.

Мефистофель

Благодарю: не надо мёртвых мне!
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам предпочитаю, —
Как кошка с мышью, с ними я играю.

Господь

Тебе позволено: иди
И завладей его душою
И, если можешь, поведи
Путём превратным за собою, —
И посрамлён да будет сатана!
Знай: чистая душа в своём исканье смутном
Сознанья истины полна!

Мефистофель

Сознаньем слабым и минутным!
Игра мне эта не страшна,
Не проиграю я заклада;
Но только знайте: если мне
Поддастся он, пусть будет мой вполне:
Триумф победы — вот моя награда!
Пусть вьётся он в пыли, как тётушка моя,
Достопочтенная змея!

Господь

Тогда явись ко мне без колебанья!
К таким, как ты, вражды не ведал я…
Хитрец, среди всех духов отрицанья
Ты меньше всех был в тягость для меня.
Слаб человек; покорствуя уделу,
Он рад искать покоя, — потому
Дам беспокойного я спутника ему:
Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!

А вы, сыны небес и рая, —
Пусть вечно радует вас красота святая,
И ко всему, что есть и будет вновь,
Пусть проникает вас священная любовь,
И всё, что временно, изменчиво, туманно,
Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна.

Небо закрывается. Архангелы расходятся.

Мефистофель(один)

Охотно старика я вижу иногда,
Хоть и держу язык; приятно убедиться,
Что даже важные такие господа
Умеют вежливо и с чёртом обходиться!

Фауст
2 стр. →
Страницы: 1                                        →Всего 51 страниц

«Онлайн-Читать.РФ»Обратная связь

Лесная пещера

«фауст» и. в. гёте кратко Фауст (один) Пресветлый дух, ты дал мне, дал мне все, О чем просил я. Ты не понапрасну Лицом к лицу явился мне в огне. Ты отдал в пользованье мне природу, Дал силу восхищаться ей. Мой глаз Не гостя дружелюбный взгляд без страсти, — Но я могу до самого нутра Заглядывать в нее, как в сердце друга. Ты предо мной проводишь череду Живых существ и учишь видеть братьев Во всем: в зверях, в кустарнике, в траве. Когда ж бушует буря в темной чаще И, рушась наземь, вековая ель Ломает по пути стволы и сучья И грохоту паденья вторит даль, Подводишь ты меня к лесной пещере, И там, в уединенной тишине, Даешь мне внутрь себя взглянуть, как в книгу, И тайны увидать и тьмы чудес. Я вижу месяц, листья в каплях, сырость На камне скал и на коре дерев, И тени движущихся туч похожи На чудищ первобытной старины. Как ясно мне тогда, что совершенства Мне не дано. В придачу к тяге ввысь, Которая роднит меня с богами, Дан низкий спутник мне. Я без него Не обойдусь, наперекор бесстыдству, С которым обращает он в ничто Мой жребий и твое благословенье. Он показал мне чудо красоты, Зажег во мне и раздувает пламя, И я то жажду встречи, то томлюсь Тоскою по пропавшему желанью.Входит Мефистофель Мефистофель Скажи, какой анахорет! Спасается в лесу под елью! Или спасенья от безделья Повеселее, что ли, нет? Фауст А у тебя других нет дел, Как докучать мне неотлучно? Мефистофель Шучу. Я спорить не хотел. Все время препираться скучно. Ты, брат, ворчун и нелюдим. Хоть разорвись ему в угоду, Одно лишь наказанье с ним. Нет от него житья-проходу. Фауст Еще спасибо говорить, Что ты пристал ко мне, как муха?

Мефистофель О сын земли! Хочу спросить, Что б делал ты без злого духа? Не спас ли я тебя вполне От философского угара? И не благодаря ли мне Ты не сошел с земного шара? Так что ж ты разгонять тоску Засел совой под тенью граба И варишься в своем соку, Питаясь воздухом, как жаба? О, как в тебе еще, заметно, Сидит ученый кабинетный! Фауст Когда б ты ведал, сколько сил Я черпаю в глуши лесистой, Из зависти одной, нечистый, Ты б эту радость отравил. Мефистофель Вот неземное наслажденье! Ночь промечтать средь гор, в траве, Как божество, шесть дней творенья Обняв в конечном торжестве! Постигнуть все под небосводом, Со всем сродниться и потом С высот свалиться кувырком — Куда, сказал бы мимоходом, (с презрительным жестом) Но этого простейший стыд Мне выговорить не велит. Фауст Какая грязь! Мефистофель Какая грязь! Вся кровь от ярости зажглась: Как твой стыдливый слух тревожит, Едва я прямо назову То, без чего по существу Твоя стыдливость жить не может! Ну что же, лги и лицемерь, Насколько совести хватает, Однако вот о чем теперь: В своей конурке Гретхен тает, Она в тоске, она одна, Она в тебе души не чает, Тобой жива, тобой полна. Ее любовь, как ширь разлива, Без удержу, без берегов, А сам ты присмирел трусливо И руки умывать готов! Чем созерцать, как за опушкой Мерцает хор ночных светил, Ты б приунывшую подружку За жар любви вознаградил! Она в окошко наблюдает, Как тянут тучи без числа, И дни и ночи распевает; «Когда б я ласточкой была!» Она то шутит, то ненастье Туманит детские черты, Ее глаза по большей части Заплаканы до красноты.

Тюрьма

Фауст со связкой ключей перед железной дверцей. Фауст Сжимается от боли сердце, Грудь скорбью мира стеснена. За этою железной дверцей, Ни в чем невинная, она. Ты медлишь, ты войти не смеешь, С ней встретиться лицом к лицу? Живей! Пока ты цепенеешь, Ты близишь жизнь ее к концу!(Берется за замок.) Голос внутри Чтоб вольнее гулять, Извела меня мать, И отец-людоед Обглодал мой скелет, И меня у бугра Закопала сестра Головою к ключу. Я вспорхнула весной Серой птичкой лесной И лечу. Фауст (отворяя дверь) Ей невдомек, что я сломал засов И слышу песнь ее и шум шагов.(Входит в камеру.) Маргарита (прячась на подстилке) Идут за мною! Скоро под топор! Фауст (вполголоса) Молчи, мы увезем тебя и спрячем. Маргарита (у него в ногах) Будь милостив! Смягчи свой приговор! Фауст Ты спящих сторожей разбудишь плачем,(Старается разбить ее цепи.) Маргарита (на коленях) Кто дал тебе, мучитель мой, Власть надо мною, бесталанной? Дай до утра дожить! Постой! Казнь завтра ведь! Что ж ты так рано За мной врываешься сюда?(Встает.) Я молода, я молода И умираю так нежданно! То был моей красы расцвет, Она меня и погубила. Со мной был милый, ныне нет. Опал венок, увял букет. Не жми меня с такою силой, А лучше б от могилы спас! Я зла тебе не причинила, Тебя я вижу в первый раз.

Фауст Как эту боль мне превозмочь? Маргарита Сейчас пойду, лишь миг отсрочь! Я б грудью покормила дочь. Мне дали ночь проплакать с нею, А утром отняли, злодеи, И говорят, — мои дела,Сама-де в лес ее снесла, Как в сказке есть про двух малюток. Я вся дрожу от этих шуток И оттого невесела. Фауст (на коленях перед нею) Твой милый рядом и мгновенно Освободит тебя из плена. Маргарита (падая рядом с ним на колени) Скорей вдвоем На колени станем И к небу взовем Пред святым изваяньем! Смотри, под стенами Этой темницы Всеми огнями Ад дымится, И смеха раскаты Его, супостата! Фауст (громко) Гретхен! Гретхен! Маргарита (прислушиваясь) То голос друга, как когда-то! Спасенье! Наше место свято! (Вскакивает. Цепи падают.) Не страшно ничего ничуть! Ушам поверить я не смею, Где он? Скорей к нему на шею! Скорей, скорей к нему на грудь! Сквозь мрак темницы неутешный, Сквозь пламя адской тьмы кромешной И улюлюканье и вой Он крикнул «Гретхен!», милый мой! Фауст Я тут. Маргарита (обнимая его) Ты тут? О, повтори! Он тут! Он тут! Он все исправит! Где ужас завтрашней зари? Где смерть? Меня не обезглавят! Я спасена! Я в мыслях у того угла, Где встретила тебя впервые. Вот сад и деревца кривые, Где с Мартой я тебя ждала. Фауст (с поспешностью) Идем! Идем!

Красивая местность

Фауст лежит на цветущем лугу.Он утомлен, неспокоен и старается уснуть. Сумерки.В воздухе порхает хоровод маленьких прелестных духов. Ариэль (пение под аккомпанемент эоловых арф) Только первый дождь цветочный Отягчит весенний сад И луга травою сочной, Зеленея, заблестят, Эльфов маленьких участье Всем в беде уделено, По заслугам ли несчастье, Или без вины оно. Паря над спящим чередой воздушной,Уймите, как всегда великодушно, Его души страдающей разлад. Рассейте ужас, сердцем не изжитый, Смягчите угрызений жгучий яд. Ночь на четыре четверти разбита, Употребите с пользой все подряд. Расположив его на мягком дерне, Росой забвенья сбрызните чело. Пускай разляжется он попросторней И отдохнет, пока не рассвело. Не пожалейте сил, чтоб душу эту Вернуть окрепшею святому свету. Хор (пение поодиночке, попарно и в других сочетаниях) Тишина благоуханна, Убывает духота. Затуманились поляны, Наступает темнота. Спойте песенку, как детям, Треволненья прочь гоня, И глазам усталым этим Затворите двери дня. Ночь пришла и разместила Бережно звезду к звезде. Ярко искрятся светила В темном небе и воде, На поверхности озерной, В черной горной вышине, И печатью миротворной Блещет месяц на волне. Отошли часы мытарства, И веселья час забыт. Время — лучшее лекарство, Верь тому, что предстоит. Пред тобою край лесистый, Горный благодатный край. Волны нивы серебристой Обещают урожай. Наберись желаний новых, Встретив солнечный восход. Сон держал тебя в оковах, Сбрось с себя его налет. Подражать другим не надо И бояться неудач: Побеждает все преграды, Кто понятлив и горяч. Страшный шум свидетельствует о приближении солнца.

Ариэль Слышите, грохочут Оры! Только духам слышать впору, Как гремят ворот затворы Пред новорожденным днем. Феба четверня рванула, Свет приносит столько гула! Уши оглушает гром. Слепнет глаз, дрожат ресницы, Шумно катит колесница, Смертным шум тот не знаком. Бойтесь этих звуков. Бойтесь, Не застали б вас врасплох. Чтобы не оглохнуть, скройтесь Внутрь цветов, под камни, в мох. Фауст Опять встречаю свежих сил приливом Наставший день, плывущий из тумана. И в эту ночь, земля, ты вечным дивом У ног моих дышала первозданно. Ты пробудила вновь во мне желанье Тянуться вдаль мечтою неустанной В стремленье к высшему существованью. Объятый мглою мир готов раскрыться. Чуть обозначившись зарею ранней. В лесу на все лады щебечут птицы, Синеют прояснившиеся дали, Овраг блестящей влагою дымится, И сонная листва на перевале Горит, росинками переливая, Покамест капли наземь не упали. Все превращается в сиянье рая. А там, в горах, седые великаны Уже румянцем вспыхнули по краю. Они встречают день завидно рано, А к нам он приближается позднее. Вот луч сбежал на горные поляны, Вот он спустился ниже, пламенея, Вот снизился еще одной ступенью, Вот солнце показалось! Я не смею Поднять глаза из страха ослепленья. Так обстоит с желаньями. Недели Мы день за днем горим от нетерпенья И вдруг стоим, опешивши, у цели, Несоразмерной с нашими мечтами. Мы светоч жизни засветить хотели, Внезапно море пламени пред нами! Что это? Жар любви? Жар неприязни? Нас может уничтожить это пламя. И вот мы опускаем взор с боязнью К земле, туманной в девственном наряде, Где краски смягчены разнообразней. Нет, солнце, ты милей, когда ты — сзади. Передо мной сверканье водопада. Я восхищен, на это чудо глядя. Вода шумит, скача через преграды, Рождая гул и брызгов дождь ответный, И яркой радуге окрестность рада, Которая игрою семицветной Изменчивость возводит в постоянство, То выступая слабо, то заметно, И обдает прохладою пространство. В ней — наше зеркало. Смотри, как схожи Душевный мир и радуги убранство! Та радуга и жизнь — одно и то же.

I

Звучит, как древле, пред тобою
Светило дня в строю планет
И предначертанной стезею,
Гремя, свершает свой полет!
Ему дивятся Серафимы,
Но кто досель Его постиг!
Как в первый день непостижимы
Дела, Всевышний, Рук твоих!
И быстро, с быстротой чудесной
Кругом вратится шар земной,
Меняя тихий Свет небесный
С глубокой Ночи темнотой.
Морская хлябь гремит валами
И роет каменный свой брег,
И бездну вод с ее скалами
Земли уносит быстрый бег!
И беспрерывно бури воют
И землю с края в край метут,
И зыбь гнетут, и воздух роют,
И цепь таинственную вьют.
Вспылал предтеча-истребитель,
Сорвавшись с тучи, грянул гром,
Но мы во свете, Вседержитель,
Твой хвалим день и мир поем.
Тебе дивятся Серафимы!
Тебе гремит небес хвала!
Как в первый день, непостижимы,
Господь! руки твоей Дела!

Пролог на небесах

Господь, архангелы, потом Мефистофель.

Рафаил

Звуча в гармонии вселенной
И в хоре сфер гремя, как гром,
Златое солнце неизменно
Течёт предписанным путём.
Непостижимость мирозданья
Даёт нам веру и оплот,
И, словно в первый день созданья,
Торжественен вселенной ход! 

Гавриил

И с непонятной быстротою,
Кружась, несётся шар земной;
Проходят быстрой чередою
Сиянье дня и мрак ночной;
Бушует море на просторе,
У твёрдых скал  шумит прибой,
Но в беге сфер земля и море
Проходят вечно предо мной. 

Михаил

Грозя земле, волнуя воды,
Бушуют бури и шумят,
И грозной цепью сил природы
Весь мир таинственно объят.
Сверкает пламень истребленья,
Грохочет гром по небесам,
Но вечным светом примиренья
Творец небес сияет нам. 

Все трое

И крепнет сила упованья
При виде творческой руки:
Творец, как в первый день созданья,
Твои творенья велики! 

Мефистофель

Опять, о господи, явился ты меж нас
За справкой о земле, — что делается с нею!
Ты благосклонностью встречал меня не раз —
И вот являюсь я меж челядью твоею.
Прости, не мастер я по части громких слов;
но если б пышный слог я в ход пустить решился,
Сам рассмеялся б ты — ручаться я готов, —
Когда б от смеха ты давно не отучился.
Мне нечего сказать о солнцах и мирах:
Я вижу лишь одни мученья человека.
Смешной божок земли, всегда, во всех веках
Чудак такой же он, как был в начале века!
Ему немножко лучше бы жилось,
Когда б ему владеть не довелось
Тем отблеском божественного света,
Что разумом зовёт он: свойство это
Он на одно лишь смог употребить —
Чтоб из скотов скотиной быть!
Позвольте мне — хоть этикет здесь строгий —
Сравненьем речь украсить: он на вид —
Ни дать ни взять кузнечик долгоногий,
Который по траве то скачет, то взлетит
И вечно песенку старинную твердит.
И пусть ещё в траве сидел бы он уютно, —
Так нет же, прямо в грязь он лезет поминутно. 

Господь

Ты кончил? С жалобой одною
Являешься ты вечно предо мною!
Иль на земле добра совсем уж нет? 

Мефистофель

Нет, что ни говори, а плох наш белый свет!
Бедняга человек! Он жалок так в страданье,
Что мучить бедняка и я не в состоянье. 

Господь

Ты знаешь Фауста? 

Мефистофель

            Он доктор? 

Господь

                    Он мой раб. 

Мефистофель

Но не такой, как все; он служит по-иному;
Ни пить, ни есть не хочет по-земному;
Как сумасшедший, он рассудком слаб,
Что чувствует и сам среди сомнений;
Всегда в свои мечтанья погружён,
То с неба лучших звёзд желает он,
То на земле — всех высших наслаждений,
И в нём ничто — ни близкое, ни даль —
Не может утолить грызущую печаль. 

Господь

Пока ещё умом во мраке он блуждает,
Но истины лучом он будет озарён;
Сажая деревцо, садовник уже знает,
Какой цветок и плод с него получит он. 

Мефистофель

Бьюсь об заклад: он будет мой!
Прошу я только позволенья, —
Пойдёт немедля он за мной.

Господь

Пока живёт он на груди земной,
Тебе на то не будет запрещенья:
Блуждает человек, пока в нём есть стремленья. 

Мефистофель

Благодарю: не надо мёртвых мне!
От трупов я держуся в стороне.
Нет, дайте мне здорового вполне:
Таких я мертвецам предпочитаю, —
Как кошка с мышью, с ними я играю.

Господь

Тебе позволено: иди
И завладей его душою
И, если можешь, поведи
Путём превратным за собою, —
И посрамлён да будет сатана!
Знай: чистая душа в своём исканье смутном
Сознанья истины полна! 

Мефистофель

Сознаньем слабым и минутным!
Игра мне эта не страшна,
Не проиграю я заклада;
Но только знайте: если мне
Поддастся он, пусть будет мой вполне:
Триумф победы — вот моя награда!
Пусть вьётся он в пыли, как тётушка моя,
Достопочтенная змея! 

Господь

Тогда явись ко мне без колебанья!
К таким, как ты, вражды не ведал я…
Хитрец, среди всех духов отрицанья
Ты меньше всех был в тягость для меня.
Слаб человек; покорствуя уделу,
Он рад искать покоя, — потому
Дам беспокойного я спутника ему:
Как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу!

А вы, сыны небес и рая, —
Пусть вечно радует вас красота святая,
И ко всему, что есть и будет вновь,
Пусть проникает вас священная любовь,
И всё, что временно, изменчиво, туманно,
Обнимет ваша мысль, спокойно-постоянна. 

Небо закрывается. Архангелы расходятся. 

Мефистофель
(один) 

Охотно старика я вижу иногда,
Хоть и держу язык; приятно убедиться,
Что даже важные такие господа
Умеют вежливо и с чёртом обходиться! 

III

Чего вы от меня хотите,
Чего в пыли вы ищете моей,
Святые гласы, там звучите,
Там, где сердца и чище и нежней.
Я слышу весть — но Веры нет для ней!
О, Вера, Вера, мать чудес родная,
Дерзну ли взор туда поднять,
Откуда весть летит благая!
Ах, но к нему с младенчества привычный,
Сей звук родимый, звук владычный,
Он к бытию манит меня опять!
Небес, бывало, лобызанье
Срывалось на меня в воскресной тишине,
Святых колоколов я слышал содроганье
В моей душевной глубине,
И сладостью живой была молитва мне!
Порыв души в союзе с небесами
Меня в леса и долы уводил —
И, обливаясь теплыми слезами,
Я новый мир себе творил.
Про игры юности веселой,
Про светлую весну благовестил сей глас —
Ах, и в торжественный сей час
Воспоминанье их мне душу одолело!
Звучите ж, гласы, вторься, гимн святой!
Слеза бежит! Земля, я снова твой!

Театральное вступление

Написано в 1797 (1798?) году. Комментаторами считается подражанием драме индийского писателя Калидасы «Сакунтала», которую Гете расценивал как «одно из величайших проявлений человеческого гения». Во всяком случае, и драме Калидасы предпослан пролог, в котором происходит беседа между директором театра и актрисой.

Кто с бурею сближает чувств смятенье? и т. д. — Гете дает здесь краткую характеристику трех основных жанров поэзии: «Кто с бурею сближает чувств смятенье» характеризует драму: «Кто грусть роднит с закатом у реки» — эпос;

«Чьей волею цветущее растенье
На любящих роняет лепестки»

Пройдя все ярусы подряд,
Сойти с небес сквозь землю в ад.

Положение во гроб

Один из лемуров Кто строил заступом в песке Такой барак дырявый? Лемуры (хором) Жильцу в пеньковом сюртуке Довольно и канавы. Один из лемуров Что ж не обставлено жилье? Нет даже стульев в зале» Лемуры (хором) Здесь все чужое, не свое. Заимодавцы взяли. Мефистофель Чуть дух покинет тело, договор Ему представлю, кровью подкрепленный, Но столько средств есть с некоторых пор Отбить у черта душу беззаконно! Поверья предков, словно старый хлам, Лишились силы, всякий смысл утратив. Бывало, я со всем справлялся сам, Теперь нуждаюсь в помощи собратьев. Тяжелые для черта времена! В загоне честь, обычай, старина. Всегда готовым надо быть к подвохам, А в старину душа была честна И вылетала вон с последним вздохом. Я схватывал ее, как кошка мышь, Без промаха, и вмиг, без проволочки, Сжимал в когтях. Теперь не то, шалишь! Душа нейдет из грязной оболочки, Ей дорога вонючая дыра, Пока ее не сгонят со двора Враждующие меж собой стихии. Сиди, гадай, когда она и как Решит уйти и хитрости какие Готовить ей, чтоб не попасть впросак. Смерть на руку уже не так скора, Сражает не ударом топора. Застынет труп, его б уж класть в гробницу, Ан смотришь, ожил он и шевелится.(Производит странные, заклинательные движения, словно отдает приказания.) Старейших корпораций господа, Князья прямого и кривого рога! Без промедленья, всей толпой в дорогу! Пасть адову несите мне сюда! Пасть адова, положим, не одна, И по разрядам грешников их много. Но нам пред заключеньем эпилога Такая щепетильность не нужна.Страшная пасть ада разверзается слева. По сторонам клыки торчат. От злобы Поток огня слюной стекает с неба, И город мук, дымящийся в огне, Виднеется в далекой глубине. Об зубы бьется бешеная пена, И грешники, подплыв, хотят спастись, Но, скрежеща, смыкается геенна, И их смывает огненная слизь. Страстей таит еще немало бездна Для грешных вольномыслящих мирян. Хорошая острастка им полезна. Им кажется, что это все обман.(Толстым чертям с коротким прямым рогом.) Обжоры, краснощекие кубышки, Налившиеся сальные угри! Смотрите в оба: фосфористой вспышки Вы в теле не заметите ль внутри?

Ту душу, ту крылатую Психею Хватайте, остальное — червь дрянной. Печать поставлю я на ней, и с нею В круговорот бросайтесь огневой. Обследуйте внимательно брюшину. Что о душе мы знаем, толстяки? Она могла иметь свою причину Запрятаться куда-нибудь в кишки И, выйдя сквозь отверстие пупа, Окажется, совсем не так глупа.(Тощим чертям с длинным кривым рогом.) Вы ж вытянитесь, жерди, в высоту И лапами по воздуху машите. Чуть выскользнет душа из-под прикрытья, Ее хватайте разом на лету. Ведь гений жизни рвется унестись Из ветхого былого, дома ввысь.Лучезарный свет, исходящий с правой стороны сверху. Небесное воинство Ангельской ратью Двинемся, братья, В тихий полет, Грешных прощая, Прах оживляя, Кроткой, радушной, Легкой, воздушной Стаей слетая С горних высот. Мефистофель Не выношу я шайки голосистой, И резкий свет такой, что пропадешь! Поют женоподобные хористы, Любимцы богомолок и святош. Чтоб род людской сразить бичом тяжелым, Хотели мы, чтоб пол был отменен. Наш адский план о существе бесполом В мечатаньях набожности воплощен. Наивничают, тайно строя глазки, Чтобы обставить нас не в первый раз! Ведь это — черти, как и мы, но в маске, Оружьем нашим побивают нас. Не посрамимся! Станем пред могилой И силе противопоставим силу! Хор ангелов (рассыпая розы) Розы румяные, Благоуханные, Падая, радуя Нежной прохладою Животворящею, Вейте над спящею Тихо душой. Райских селений Вечный покой Сейте весенней Алой копной. Мефистофель (бесам) Дрожать и жаться? И не стыдно вам? Пусть сыплют розы. Что вы оробели? Я дам вам пятиться! Все по местам! Они хотят цветочной канителью Вас занести, как снежною метелью. Огнем дохните, и конец цветам. Ну, дуйте, дуйте! Кончено! Не надо! Поблекло все от одного лишь смрада. Не так неистово! Закройте рты! Вы слишком надышали, кавалеры. Ни в чем не соблюдаете вы меры, Не только сохнут, а горят цветы И жгут нас ядовитыми огнями. Сплотитесь вместе! Отражайте пламя! Как быстро, черти, ваша прыть прошла Пред лаской чужеродного тепла.

Посвящение

Вы вновь со мной, туманные виденья,
Мне в юности мелькнувшие давно…
Вас удержу ль во власти вдохновенья?
Былым ли снам явиться вновь дано?
Из сумрака, из тьмы полузабвенья
Восстали вы… О, будь, что суждено!
Как в юности, ваш вид мне грудь волнует,
И дух мой снова чары ваши чует.

Вы принесли с собой воспоминанье
Весёлых дней и милых теней рой;
Воскресло вновь забытое сказанье
Любви и дружбы первой предо мной;
Всё вспомнилось: и прежнее страданье,
И жизни бег запутанной чредой,
И образы друзей, из жизни юной
Исторгнутых, обманутых фортуной.

Кому я пел когда-то, вдохновенный,
Тем песнь моя — увы! — уж не слышна…
Кружок друзей рассеян по вселенной,
Их отклик смолк, прошли те времена.
Я чужд толпе со скорбью, мне священной,
Мне самая хвала её страшна,
А те, кому моя звучала лира,
Кто жив ещё, — рассеяны средь мира.

И вот воскресло давнее стремленье
Туда, в мир духов, строгий и немой,
И робкое родится песнопенье,
Стеня, дрожа эоловой струной;
В суровом сердце трепет и смиренье,
В очах слеза сменяется слезой;
Всё, чем владею, вдаль куда-то скрылось;
Всё, что прошло, — восстало, оживилось!.. 

Фауст

Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо.

Мне кажется, что «Фауст», как и «Преступление и наказание», «Улисс», «Война и мир» и прочие гиганты классической литературы, становятся у некоторых людей каким-то мерилом. «Ты не читал «Фауста»? Как ты смеешь тогда говорить, что любишь книги?!» или «Ах, ты читал «Фауста», но он тебе не понравился? Да как вообще может не понравиться это великое произведение?». Что-то в таком роде можно услышать в отношении многих книг, причем часто от людей, которые сами читали лишь сокращение, но в жизни не признаются в этом грехе. Мне «Фауста» нужно было читать по программе, но и без программы я собиралась за него взяться, в основном благодаря Булгакову, ведь некоторые детали из этой пьесы были использованы Михаилом Афанасьевичем в его романе «Мастер и Маргарита», который мне очень нравится. И вот прочла я «Фауста», но я не могу сказать, что я осталась от него в восторге. Вернее, все по порядку.

Первая часть трагедии, в которой перед взглядом зрителя предстает история любви Фауста и Маргариты, мне пришлась по вкусу. Я проглотила ее буквально за полдня и насладилась ею в полной мере. Прекрасная и трагичная история, которая действительно впечатляет и захватывает. Все герои очень интересны. Мефистофель, Фауст, Гретхен. Несмотря на то, что я знала — хорошему финалу в этой истории не бывать, я, тем не менее, с волнением следила за судьбами героев, особенно за судьбой Маргариты, которая очень понравилась мне своей нежностью и доверчивостью. Вот если бы история о Фаусте и закончилась с первой частью, то я бы поставила книге «пятерку», но меня ожидала вторая часть.

Сказать, что вторая часть повергла меня в тихий шок, это просто не сказать ничего. Окрыленная, после прочтения первой части, и уверенная в том, что мне предстоит чудесный вечер в обществе Фауста и Мефистофеля, я, не ведая дурного, принялась за чтение второй части. Да, символизм — это круто, скажу я вам, но здесь он что-то меня не впечатлил. Я не буду отрицать того, что, быть может, я просто чего-то не понимаю, упускаю что-то невероятно умное и мудрое, всякое случается. Но лично для меня история Фауста заканчивается со смертью Маргариты. Остальное — чистой воды символизм. Конечно, концовка произведения хороша. Я читала ее с удовольствием и облегчением от того, что вторая часть пришла к своему завершению.

Но все же, как ни крути, я не могу отрицать того, что пьеса Гете хороша. Для меня она явно не станет любимой и я, скорее всего, не буду ее перечитывать, но классика — это классика. Нравится они или нет, но знать ее нужно. И я рада, что «Фауста» я все же прочла, ведь первой частью я сполна насладилась, хоть вторая и заставила меня помучиться.

Прочитано в рамках «Игры в классики».