Михаил девятаев — биография, новости, личная жизнь

Детство и юность

Михаил Петрович родился летом 1917 года в рабочем поселке Торбеево, который на тот момент входил в состав Тамбовской губернии. По национальности он мокшанин. Помимо него, в семье было еще 12 детей. Хотя жизнь была трудной, отец семейства Пётр Тимофеевич всю жизнь трудился, он был мастеровым человеком, работал на помещика. Мать Акулина Дмитриевна вела хозяйство и воспитывала детей.

Хотя в школе Михаил учился хорошо, проблемы возникали с поведением мальчика. Но в один момент его характер поменялся. Это произошло после встречи с летчиком, посетившим поселок на самолете. Увидев его, юноша спросил, как получить такую профессию. На что получил ответ, что нужно учиться, быть смелым, спортивным и здоровым.

Михаил Девятаев в молодости и зрелом возрасте

С того момента Девятаев все время посвящал спорту и учебе, а после 7-го класса отправился в Казань для поступления в авиационный техникум. Так в биографии юноши появилась история становления будущего летчика. Подавая заявление в училище, Михаил уже представлял, как начнет осваивать азы управления самолетом, однако из-за путаницы с бумагами, по ошибке, его зачислили в речной техникум, где он и остался. Но мечта парня не угасла, поэтому Девятаев записался в аэроклуб в Казани.

Иногда ему приходилось до ночи проводить время в моторном или самолетном классе клуба, а утром бежать на занятия в училище. А вскоре случился тот день, когда юноша впервые оказался в небе. Правда, первый полет происходил с инструктором, но это не уменьшило впечатлений Михаила.

Окончив речной техникум, Девятаев поступил в Оренбургское авиационное училище — это время он вспоминал как самую счастливую пору жизни. При обучении он не пропускал ни одного занятия, много читал и усердно тренировался. Когда учеба закончилась, детская мечта молодого человека сбылась, он стал военным летчиком-истребителем. В молодости ему приходилось служить сначала в Торжке, а позднее его перевели в Могилев.

Младший лейтенант Михаил Девятаев в начале войны

К началу войны из 12 детей семьи Девятаевых в живых осталось только 8, и все внесли вклад в защиту Родины. Четверо братьев Михаила погибли на фронте, остальные дети тоже ушли из жизни, не дожив до преклонных лет.

Ему больше не давали летать

Михаила демобилизовали в ноябре 1945 года с возвращением орденов, однако в его офицерском удостоверении вместо «гвардейский истребительный авиационный полк» было написано «гвардейский истребительный артиллерийский полк». По ошибке или специально, никто так и не узнал.

— И вот он приезжает куда-нибудь и начинает рассказывать, что он летчик, что воевал, и слышит: «Стоп, ты что нам лапшу-то вешаешь, ты же артиллерист».

А если еще говорил про побег, да на самолете… Можете представить, как люди реагировали?

После демобилизации Михаил написал в дом Муратовых: «Я из плена. Могу ли я к вам приехать?» Ему был ответ: «Ты с ума сошел? Конечно, приезжай». Никто из них не испугался словосочетания «бывший военнопленный». Вернувшись, он долгое время не мог найти работу, хотя никаких запрещающих законов не было — просто люди смотрели документы и говорили: «Вы нам не подходите».

— Ему больше не давали летать, и это было тяжелее всего. Он писал всем, потому что его место — в небе. Я так думаю, в 1946–47 годах у него еще была большая надежда. Как-то родители были в Москве, в музее вооруженных сил. Там есть галерея героев СССР. И отец маме сказал: «Фая, вот я буду здесь висеть». Он знал, что он сделал.

Жену Михаила вызывали в НКВД и требовали, чтобы она доносила на мужа.

«— Вы будете рассказывать мне все, что он говорит.

— Что, и в постели?

— И в постели».

Она хмыкнула и ушла из кабинета, а заодно — из секретарей комсомольской организации.

Когда Михаила все-таки взяли дежурным в речной порт, Фаузия впервые увидела в его глазах слезы: «Фая, мне дали работу!» Если бы этого не произошло, впереди его ждал бы арест.

Но еще долгое время люди, видя Михаила, переходили на другую сторону — на всякий случай.

У супругов родилось трое детей: Алексей, Александр и Нелли. До 1957 года кусочек сахара считался в семье хорошим лакомством. Михаил стеклил окна, перекладывал печи, крыл крыши, шил, сапожничал, вылавливал дрова в Волге, пилил их, продавал — в общем, с утра до ночи работал.

— Вот классическая история, которая неоднократно повторялась. Я был ужасным хулиганом, часто бил стекла, — вспоминает Александр Михайлович свое детство. — И вот приходит отец с дежурства и слышит: «Твой Саша окно разбил». Он брал ящик с инструментами, шел измерять размеры окна, вырезал, ставил и ни слова никогда не говорил. Никогда в жизни он даже не замахнулся на меня. Это делали женщины (смеется). От них я мог получить тряпкой за свое хулиганство.

Когда о подвиге Михаила стали говорить по всей стране, люди начали писать письма в ЦК и редакции только с одним вопросом: почему Девятаеву не дали звание Героя? Те, кто прошел войну, понимали, о чем идет речь, — и восхищались.

Наконец в 1957 году ему присвоили Героя Советского Союза, и дальше Михаила ждала всенародная, всесоюзная слава.

Курсом на восток

8 февраля 1945-го. После нескольких снежных дней среди облаков появились просветы, и аэродромную команду послали расчищать взлётно-посадочную полосу. Группа Девятаева решает: летим! Все работают старательно, чтобы не привлечь внимания охраны, а Девятаев не сводил глаз с заветного «хейнкеля». Вот его заправляют, вот прогревают моторы — значит, машина готова к полёту. Охрана стала собираться на обед, этим моментом и решил воспользоваться Девятаев.

Когда убили конвоира, на лицах заключённых, не знавших о готовившемся побеге, появился испуг. В тот момент раздаётся голос Кривоногова: «Ребята, спокойно! Михаил — лётчик. Сейчас полетим на Родину!» Труп конвоира засыпали снегом, а Девятаев и Соколов уже у самолёта. По их сигналу строем, чтобы не привлечь внимания немцев, вышли из капонира и остальные. За конвоира переодетый в солдатскую шинель Кривоногов. Дорога каждая секунда. Девятаев открывает дверцу кабины, а Кривоногов расчехляет моторы…

wikipedia.org
Heinkel He.111- немецкий средний бомбардировщик, один из основных бомбардировщиков люфтваффе.

Когда все забрались в кабину, Девятаев выруливает на взлётно-посадочную полосу. Но что такое, самолёт разгоняется, но не может оторваться от бетонки? Уже видны бушующие волны, ещё миг — и море поглотит самолёт… Быстро убирается газ, бомбардировщик разворачивается, чиркая консолью по бетону. К счастью, обходится без поломок.

Девятаев третий раз в жизни оказывается в подожжённой машине. Но уже над самыми верхушками деревьев ему удаётся сбить пламя. Михаил приглядел подходящую площадку и посадил самолёт. Когда вылез из кабины, увидел, что «хейнкель» зарылся в землю, лопасти винтов погнуты, откуда-то бьёт горячий пар. Следом из машины выбирались и его друзья. Даже не верится, что ещё два часа назад они были узниками концлагеря близ Пенемюнде…

В это время Узедом был похож на растревоженный улей. Первая версия (её выдвинул командир авиаподразделения Карл-Хайнц Грауденц) — самолёт угнали англичане, которые пронюхали о секретной базе. Но откуда «томи» взяться на острове? Когда нашли убитого охранника, всё стало ясно: угон самолёта — дело рук заключённых. Высланные в погоню истребители вскоре вернулись, и командование базы объявило, что «хейнкель» сбит. Гарнизон ждал высокого начальства.

13 февраля на Узедом прибыл сам рейхсмаршал Геринг.«Вы — поганцы! — кричал он лётчикам. — У вас из-под носа пленные украли бомбардировщик. Вшивые пленные. Вы за это все поплатитесь! Вас всех нужно повесить!» Он разжаловал командира авиационной части до рядового, с коменданта лагеря сорвали орденские колодки и отдали под трибунал, который на следующий день приговорил его к расстрелу. Об этом Девятаев узнает десятилетия спустя от немецких историков и оставшихся в живых военнопленных.

Узедом — секретный остров наци на Балтике

Некоторые героические поступки имеют стратегическое значение: благодаря советскому лётчику Михаилу Девятаеву немецкий ракетный исследовательский центр в Пенемюнде так и не смог довести до ума главное «оружие возмездия» Третьего рейха — баллистическую ракету дальнего действия Фау-2, которая долетала Лондона.

Кроме Фау-2 здесь проходили испытания новейших немецких самолётов, в том числе и первых в мире реактивных Me-262. Почти на всех объектах использовался труд заключённых-смертников. Охранялся объект средствами ПВО и подразделениями СС. Вот почему даже представить было невозможно, что отсюда можно угнать целый бомбардировщик.

Ровесник революции Михаил Девятаев родился в Мордовии, учился в Казанском речном техникуме, а по вечерам летал в аэроклубе общества Осоавиахима. В 1938 году по путёвке Комсомола был направлен в Чкаловскую военную авиационную школу лётчиков, а через два года получил диплом военного лётчика и первое офицерское звание. Война застала Михаила под Минском в должности командира звена 163-го истребительного авиаполка 49-й авиадивизии. И уже 23 июня Девятаев совершает свой первый боевой вылет, а по результатам первых месяцев воздушных сражений получает орден Красного Знамени.

100tatarstan.ru
Михаил Петрович Девятаев родился в Мордовии, учился в Казанском речном техникуме, а по вечерам летал в аэроклубе общества Осоавиахима.

Так начались его круги ада. Сначала предложили вступить во власовскую армию и жестоко избили, когда отказался. Потом была попытка побега из лагеря Клейнкенигсберг — группа заключённых вырыла почти двадцатиметровый туннель, но довести задуманное до конца не получилось. После допросов, на которых избивали до полусмерти, Девятаева с тремя другими участниками подкопа перевели в лагерь смерти Заксенхаузен. Однако в конце 1944-го немцы стали ощущать недостаток в рабочей силе, поэтому из числе менее истощённых смертников отобрали тех, кого можно использовать, и загрузили в товарные вагоны. Так Михаил Девятаев оказался на острове Узедом. Остров как остров, концлагерь как концлагерь, но сквозь шум прибоя Девятаев уловил звук авиационного мотора, который невозможно было спутать ни с чем.

wikipedia.org
«Arbeit macht frei» («Труд делает свободным») — вывеска над воротами лагеря смерти Заксенхаузен, куда был переведён Девятаев с тремя другими участниками подкопа. 

— На следующий день, когда наша команда возвращалась после разгрузки цемента с барж, нас провели мимо ракетных установок, — делился воспоминаниями Михаил Петрович. — Позднее, когда мы поедали полученные на ужин 3-4 картофелины, неожиданно блеснула вспышка огня, всколыхнулась земля, в окно ударила взрывная волна. Кто-то с испугу упал на пол барака. «Ракету запускают!» — прояснили ситуацию старожилы.

Личный враг Гитлера

По словам Александра Михайлова, Девятаев смог пересечь линию фронта, однако самолёт был обстрелян советскими зенитчиками, его пришлось посадить в расположении 61-й армии. Сбежавших из плена направили в госпиталь.

В дальнейшем их пути разошлись. Семеро солдат и сержантов были направлены в действующую армию. Шестеро из них погибли в боях на территории Германии. А вот трое офицеров, включая Девятаева, попали в фильтрационный лагерь, ожидая подтверждения своих званий, и пробыли в нём несколько месяцев.

• Михаил Девятаев, 1968 год
• РИА Новости

Как рассказал Юрий Кнутов, в Германии из-за угона Девятаевым самолёта разгорелся страшный скандал.

«Счёт времени в немецких ракетных испытаниях шёл на дни, и потеря находившегося на самолёте специального оборудования лишила немцев возможности попытаться уйти от поражения. Кроме того, Девятаев передал советскому командованию координаты расположенных на острове замаскированных объектов, по которым после этого был нанесён мощный авиационный удар. Согласно ряду источников, руководству рейха доложили о деталях побега советских пленных, и Девятаев стал личным врагом Гитлера», — подчеркнул историк.

В 1945 году на остров Узедом прибыл руководитель советской ракетной программы Сергей Королёв, находившийся там как «полковник Сергеев», отмечает Кнутов.

По словам Кнутова, история жизни Девятаева после побега окутана тайной: в СМИ и исторической литературе существует множество версий на этот счёт. Возможно, такая неопределённость связана с тем, что часть документов до сих пор находится под грифом секретности, считает эксперт.

«Можно найти утверждения о том, что лётчика якобы осудили на девять лет за «измену Родине» и выпустили только в 1950-е годы. Исходя из интервью самого Девятаева, его демобилизовали спустя несколько месяцев, записав по ошибке артиллеристом. Некоторое время он из-за пребывания в плену не мог найти работу, а потом устроился помощником дежурного по порту в Казани», — рассказал эксперт.

Также по теме

«Презрение к смерти»: как Александр Покрышкин прошёл путь от подручного кровельщика до маршала авиации

75 лет назад лётчик Александр Покрышкин был в третий раз удостоен звания Героя Советского Союза за подвиги в боях с…

В 1957 году статья о подвиге Девятаева была опубликована в «Литературной газете». 15 августа 1957 года ему было присвоено звание Героя Советского Союза за отвагу и героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. По словам Юрия Кнутова, существуют данные о том, что инициатором награждения Девятаева был Сергей Королёв, отметивший таким образом заслуги лётчика в деле развития советской ракетной техники.

«В 1950-е годы Девятаеву поручили испытания одних из первых советских судов на подводных крыльях, затем он стал первым капитаном теплохода типа «Метеор», издавал книги, вёл активную общественную жизнь. Если бы в биографии Девятаева были хоть какие-то сомнительные моменты, он не смог бы достичь такого успеха. Значит, его жизнь была безупречной и за измену Родине его никто не судил. Иногда звучат версии о том, что он мог участвовать в секретных проектах советской разведки или помогать Королёву после 1945 года. Однако подтвердить или опровергнуть эти данные сейчас невозможно», — отметил Юрий Кнутов.

• Памятник в Саранске

Михаил Девятаев умер 24 ноября 2002 года в Казани. В память о нём установлено несколько монументов. В Торбееве открыт посвящённый истории его жизни музей. Его имя было также присвоено нескольким судам.

Прелюдия к побегу

Утром, когда формировались команды для работы, Девятаев без разрешения встал в группу, которая называлась «планирен-командой» и работала на аэродроме. На него не обратили внимания, и вскоре перед Девятаевым распахнулось широкое поле с бетонированной полосой для взлёта, дорожками и стоянками для самолётов. Так и появилась мысль о побеге.

Спланировали, кто изолирует охранника, кто расчехлит моторы, кто снимает струбцинки с закрылков. Однажды слушая Девятаева о том, как лучше захватить бомбардировщик, Соколов не без иронии заметил: «Планы строим давно, а лётчика ты мне так и не назвал?»

«Он перед тобой!» — ответил Михаил. Соколов придирчиво посмотрел на измождённого Девятаева, и в его глазах промелькнула искра сомнения. «Не переживай, — успокоил Девятаев, — я летал на У-2, И-15бис, И-16, Як-1, освоил американскую «Аэрокобру», полечу и на немецком. Захватим бомбардировщик — через два часа будем дома. В этом я уверен».

wikipedia.org
Снимок площадки со стартовым столом и двумя «Фау-2» в горизонтальном положении. 23 июня 1943 г.

Девятаев и его друзья заметили, что во время испытаний ракет в небо поднимался один и тот же самолёт — стоявший в крайнем капонире двухмоторный «хейнкель». Но главное, что He.111 летал чаще других , а чуть позже удалось выяснить, что это личный самолёт командира спецподразделения аса Карла-Хайнца Грауденца, поэтому он уже с утра был заправлен топливом, а моторы прогреты. С января 1945-го «заговорщики» называли этот самолёт никак иначе, как «наш хейнкель».

Украл колоски, а кашу съел по дороге в милицию

Будущий летчик родился в крестьянской семье, в деревне Торбеево. Когда он был маленьким, отец заболел тифом и умер. На его беременной матери Акулине осталось семеро детей. Семья ютилась в доме с земляным полом и пыталась выжить.

Михаил долго не мог пойти в школу, потому что зимой нечего было надеть на ноги. Еды тоже не было, поэтому он постоянно искал, где можно что-нибудь съесть. В школе кормили один раз в день, и взрослые мальчишки старались остаться там как можно дольше. Но был и другой способ добыть еду — собрать колоски. А про «Закон о трех колосках» тогда знали все.

Миша и его друзья не удержались: собрали колоски и сварили кашу. Их тут же поймали и повели в милицию. Срок могли дать любой, минимум — 5 лет.

Но подросток успел съесть эту кашу по дороге. Когда пришли в милицию, котелок был пустым. А нет каши — нет факта преступления.

И через день Миша с двумя друзьями в спешке уезжает в Казань — поступать в авиационный техникум: босой, в выгоревшей рубахе из кумача. Свидетельство об окончании школы он забыл дома. Но к тому времени авиационный техникум уже давно всех принял, и Михаилу посоветовали податься в речной. Главный аргумент: «Там кормят». Молодые люди пришли к директору, убедили его принять экзамены — и все трое поступили.

— Ну вдумайтесь только! Без документов босяк пришел — и его принимают, — удивляется Александр Михайлович удаче отца. — Вы можете представить сейчас ситуацию, что мальчик пришел и у него нет какого-нибудь документа? И его примут в школу? Его даже на порог не пустят. Совершенно другая эпоха…

За три года Михаил окончил техникум, стал учеником летчика в аэроклубе и закончил его, но диплома капитана не получил, потому что попал в тюрьму. Вариантов того, почему он там оказался, есть несколько, в том числе и отцовских, как вспоминает Александр Михайлович.

Более «литературный» выглядит так. В 1938 году Михаил плавал помощником капитана по маленьким рекам и заодно готовил перепись населения. В одной из командировок он нелестно отозвался о подруге капитана, которая потом в обиде написала донос: «Девятаев украл опросные листы и продал их за границу». Украла она их сама, а пока во всем разбирались, молодой человек просидел довольно долго.

— Насколько нелепая ситуация! Они кому нужны, эти опросные листы? Когда его выпускают из камеры, он тут же идет в Молотовский военкомат, просится в Оренбургское летное военное училище (в то время — Первое Чкаловское военное авиационное училище летчиков им. К. Е. Ворошилова, так как город Оренбург был временно переименован). А у него все карты на руках: он окончил аэроклуб. Конечно, его тут же отправляют в Оренбург. Если бы его в чем-то подозревали, он бы там не учился.

В 1940-м Михаил оканчивает училище и начинает свой путь в военной авиации, служит в РККА (Рабоче-крестьянская Красная армия).

«В декабре 1941 года мы танцевали»

— Вот вы спрашиваете, жалел ли он убивать людей… Когда идет бой, два самолета летят на огромной скорости. Ты видишь противника, но в контакт с ним не вступаешь, даже если у тебя снят фонарь кабины. Был целый кодекс летчика. Никогда не говорят, что летчик убил другого летчика. Нет, он сбил самолет. Если ты победил в схватке, то у твоего соперника всегда есть возможность выброситься с парашютом — по законам рыцарей неба ты не должен его расстреливать, — объясняет Александр Михайлович, — но поведение немецких летчиков, расстреливающих наших пилотов, очень быстро отменило этот пункт кодекса чести.

Александр Девятаев

После ранений Михаил два раза убегал из госпиталя, чтобы снова воевать. В Казань он вернулся в декабре 1941 года на костылях — его ногу повредил осколок снаряда: летчик настоял, чтобы его оперировали без наркоза, он контролировал весь ход операции.

В Казани жила Фаузия Муратова, будущая жена Михаила. Он знал, что найти девушку можно было на танцах — а танцевать они оба очень любили, так и познакомились еще до войны в 1936 году.

— Я не понимал: какие танцы? Это декабрь 41-го года! Но мама говорила: «Мы танцевали». — «Как?!» Я потом спрашивал об этом у своего заведующего кафедрой, он был в то время подростком и уже оканчивал школу.

«Вот вы мне объясните: декабрь, жестокая зима, в центре города танцуют. Как?» — «Да. Ну молодежь ведь… Всем хотелось танцевать».

Казань была засыпана снегом. По сугробам на костылях Михаил доковылял до театра — трамваев и извозчиков не было. Сначала просто стоял и смотрел, потом наконец увидел Фаю. Окликнул…

Михаил Девятаев с женой

Семье Муратовых жених очень понравился. Большая родня единодушно говорила: «Фая, Миша — это всё!» В то время летчик был в группе выздоравливающих, в январе его направили в Спецшколу разведки генштаба РККА, но Девятаев заваливал руководство рапортами, просил отправить на фронт, чтобы снова воевать.

В конце ноября 1942-го Михаил и Фаузия поженились, а в декабре он добровольно ушел на фронт: служил в ночном бомбардировочном полку, затем в санитарной авиации. Только в 1944-м он вновь пересел на истребитель «Аэрокобра» в дивизии А.И. Покрышкина.

Плен и побег

Оказавшись в руках фашистов, Девятаев был отправлен в разведотдел абвера, а позднее в Лодзинский лагерь пленников. Все время там прошло в издевательствах, пытках и голоде, поэтому, объединенные военнопленные летчики планировали побег, который, к слову, так не состоялся.

После того как их поймали, всю группу объявили смертниками и отправили в лагерь Заксенхаузен. Все, кто оказывался там с этим статусом, шли на верную смерть, однако Михаилу Петровичу удалось выжить. Подкупив парикмахера лагеря, Девятаев убедил того подменить на робе номер, таким образом он поменял статус «смертника» и стал обычным «штрафником», которому уже не угрожала смерть.

Вместе с номером изменилось и имя, под которым его отправили на остров Узедом. В этом месте создавали сверхмощное оружие, которое, по мнению фашистов, должно было помочь им победить в войне, речь идет о баллистических и крылатых ракетах. Люди, попадавшие на этот остров, обратно живыми не возвращались. Поэтому у пленных зреет мысль о новом побеге.

Аэрофотосъемка острова Узедом. Побег оттуда считался невозможным

Группа в составе 10 человек, в том числе Михаил Петрович, заприметили самолеты на рядом располагавшемся аэродроме Пнемюнде. Советский летчик взял пилотирование на себя.

После угона за пленными был отправлен бомбардировщик, получивший задание сбить одинокий «Хейнкель». И хотя за штурвал сел опытный летчик, уничтожить беглецов не удалось. А подлетая к линии фронта, самолет Девятаева подвергся атаке советских зенитных орудий.

Несмотря на трудности, мужчина посадил самолет на территории польской артиллерийской части. Михаил Петрович спас девятерых человек и доставил стратегически важную информацию о засекреченном немецком центре по изготовлению ракетного оружия. А впоследствии даже предоставил точные координаты расположенных вдоль берега стартовых установок. Их проверили и подтвердили, а позже с воздуха атаковали остров Узедом.

Как и других пленных фашистской Германии, вернувшихся на территорию Советского Союза, Михаила Девятаева поместили в проверочно-фильтрационный лагерь НКВД, а после завершения проверки отправили на службу в РККА.

Михаил Девятаев со школьниками в День знаний

Позднее знаменитый конструктор ракетно-космической промышленности Советского Союза Сергей Королев разыскал Михаила Петровича и вызвал на аэродром, с которого тот совершил угон самолета. На месте летчик показал ему, где изготовляли узлы ракет и откуда они стартовали. За предоставленную помощь и совершенный подвиг в 1957 году Девятаева наградили званием Героя СССР.

По окончании военных действий Михаил Петрович вернулся в Казань и начал развивать карьеру в речном судоходстве в Казанском порту. Уже имея диплом капитана судна, через несколько лет стал капитаном катера.

Действительность

Сам Девятаев на этот счёт говорит прямо:

«– Михаил Петрович, а правда, что вы после побега из плена пятнадцать лет сидели? – иногда задают мне вопрос.

Что же? Такие толки породили годы безгласности. Нет. Я не сидел в тюрьме. Эти слухи пора развеять. Но сразу же после побега мною, моими друзьями по экипажу особо не восторгались. Скорее наоборот. Мы подверглись довольно жестокой проверке. Длительной и унизительной».

Проверка действительно была долгой, длилась почти два месяца, до конца марта. Срок её окончания можно установить из сказанного Девятаевым о том, когда его из фильтрационного лагеря послали на фронт: «В конце марта в палату госпиталя, где лечились Кривоногов, Емец и я, веселой толпой ввалилось целое отделение солдат, снаряженных к походу». Тогда же группу разделили: «После необходимой проверки рядовые нашей группы влились в соединение, которое сражалось на Одерском плацдарме. Мы, трое офицеров — я, Девятаев, Емец, — ждали подтверждения наших воинских званий и пока оставались вне действий». Из этого «ждали подтверждения» становится ясно, что не было никакого суда с разжалованием — согласно положению о штрафных частях, направленные в них лишались всех званий и наград, получая звание рядовой штрафной роты/батальона. То есть, о направлении в штрафбат также не шло речи.

Но, может быть, в штрафроты были направлены рядовые из группы? Однако, есть точный адрес, в какую из частей их направили на фронт: «Всех их зачислили в одну роту 777-го стрелкового полка». Из название части ясно, что это не штрафная часть, так как штрафные роты создавались при армиях и не входили в состав полков, они могли придаваться им только на время.

— Раковский Андрей Валерьевич 2008/06/16 10:02

Михаил Антилевский «Авиация генерала Власова»

Фельштинский Юрий Наше Отечество (опыт политической истории, часть II)

Личный враг фюрера, «Российская газета» №3366 от 16 декабря 2003 г.

Карташова Людмила Побег с «острова дьявола»

Девятаев М. П. Побег из ада. Казань, 2000

Девятаев М. П. Полет к солнцу

, Кривоногов Иван Павлович Родина зовет. Записки офицера Советской Армии

положение о штрафных частях

Обнял немца, который должен был его сбить

Вскоре после награждения Михаила Девятаева назначили капитаном теплохода «Ракета», а через несколько лет — теплохода «Метеор-2». На пенсию он ушел в 1974 году. Много занимался общественной работой, его тащили во все президиумы, чего, по словам сына, он ужасно не любил. Типичная картина: председатель встает, ищет глазами Михаила Петровича, замечает его с краю, идет за ним, берет за руку и сажает рядом с собой.

В 90-е годы, когда многим было трудно, он создал фонд, сам ходил просить денег, а потом покупал на них муку, сахар, гречку и развозил это тем, кто нуждается. Его постоянно приглашали выступать в школах Казани, и сегодня при встречах Александру Михайловичу часто говорят: «А я вашего отца видел, он к нам приходил». Или: «А я приходила к вам от нашей пионерской дружины».

— Это был тихий ужас в какие-нибудь праздники! Звонок, дверь открывается, стоит очередной пионер с барабаном: «Поздравляем!..» А он все терпел. Все выдерживал спокойно. Он считал, что это все очень-очень надо. Конечно, очень уставал. Когда он собирался ехать в очередную школу, мама разводила руками: «Миша, ты же болен, ты же кашляешь!» — «Я обещал!» Встал и пошел. Если мог, я подвозил его на машине в 90-е годы. А так на трамвае. Если он видел, что входит женщина, он вставал. Дверь перед женщиной всегда открывал. Когда девушка предлагала сесть, он не садился. Откуда в нем этот подлинный аристократизм? Не знаю. Может, там научили, в его деревне Торбеево?

Часто Михаил Петрович ездил в Германию. В 2002 году, незадолго до смерти, на съемках документального фильма «Догнать и уничтожить» он встретился с Гюнтером Хобомом — пилотом Люфтваффе, который должен был сбить угнанный Девятаевым «Хейнкель». Они разговаривали, в конце — выпили. Немец на прощание хотел просто пожать руку, а Михаил Петрович его обнял.

— Я считаю, что в умении понять и простить состоит величие солдата. И меня больше всего удивляет реакция людей. «Ну как это он с немцем обнимается?»

Ну тогда давайте посчитаем все народы, с которыми мы воевали. С французов начнем — за Наполеона пусть ответят.

23 ноября 2002 года состоялся показ фильма «Догнать и уничтожить», а на следующий день Михаил Девятаев скончался. Сегодня на его могиле установлен памятник в форме крыла «Хейнкеля-111», сам летчик изображен на нем с обнаженным торсом — садясь в кресло немецкого истребителя, он снял с себя форму заключенного.

• Александр Михайлович у памятника отцу

• Памятник Михаилу Девятаеву