Атаманша марья, божедомка и чумное кладбище: мрачная история марьиной рощи

Массовые похороны и духи убитых

Неотъемлемая часть истории района связана с кладбищами. В старину хоронить «по чести» было принято лишь тех, кто умер с покаянием и причастившись. Остальные варианты считались «дурной смертью», таких людей не хоронили на обычных погостах, причем хоронить их дозволялось дважды в году: в четверг седьмой недели после Пасхи, то есть на Семик, или на Покров. Трупы дожидались погребения в так называемых убогих домах – специальной яме с ледником, огороженной кольями и небольшим забором.

Такой убогий дом (он же божедомка, он же гноище, он же ямник), был и в Марьиной Роще. Туда со всего города свозили неопознанные трупы, в основном самоубийц, пьяниц и нищих, а также тех, кто умер не своей смертью. Тела складывали в яму и пересыпали льдом, до момента похорон родственники пропавших без вести могли прийти и поискать человека.

В 1750 году по указу Елизаветы Петровны в Марьиной Роще появилось первое общегородское кладбище, которое назвали Лазаревским. На похороны в Семик туда съезжалось множество людей со всего города – поначалу в основном родственников пропавших. Покойников закапывали без гробов – заворачивали в саван и складывали в траншеи, а потом начинались поминки. Со временем, как это ни парадоксально, люди стали ехать в Марьину Рощу для увеселений: вокруг похорон развилась целая индустрия, состоящая из трактиров, балаганов и гадалок.

Гуляли на самом кладбище, в трактирах, в лесу – в народе верили, что духи «заложных» покойников, то есть умерших не своей смертью, не получают успокоения и бродят по свету, преследуя одиноких путников, поэтому гулять предпочитали компанией. Семик также считался праздником русалок, в это время девушки гадали на женихов и приезжали в Марьину Рощу для этого. Со временем похороны стали проводить гораздо чаще, однако традиция съезжаться на Семик сохранилась.

Репродукция с картины неизвестного художника середины XIX века «Гулянье в Марьиной роще»

Лазаревское кладбище оставалось местом погребения непокаявшихся грешников до эпидемии чумы 1771 года, когда в Москве появилось сразу несколько больших кладбищ, одно из них – Миусское – по соседству. Тогда Лазаревское кладбище оказалось единственным в городе общественным кладбищем внутри Камер-Коллежского вала и вдруг стало престижным. В 1787 году построили церковь Сошествия Святого Духа.

В начале 1930-х годов кладбище закрыли, а в 1936-м – ликвидировали, чтобы построить буквально на костях парк имени Дзержинского, позже переименованный в «Фестивальный». Сегодня он относится к Мещанскому району Москвы.

Купцы Туликовы

Участок по Гребецкой улице, Малой Офицерской улице и Свечному переулку площадью более 1000 кв. саженей в 1820-х годах принадлежал купеческой жене Колпасовой и купцу Кузнецову.

В 1857-1870-х годах участок принадлежал Дмитрию и Николаю Васильевичам Туликовым.

Основателем петербургской купеческой династии Туликовых был купец, экипажный мастер Василий Степанович Туляков {умер в 1848 г.), владевший участками № 126, 128, 138-140 на Невском проспекте.

Д. В. Туляков (1820-1882) состоял в купечестве с 1849 по 1869 г. (в 1-й гильдии), с 1870 — во 2-й гильдии. Жил с женой Марией Павловной в собственном унаследованном от отца доме на Невском пр., 138-140, где вместе с братом Николаем содержал экипажную фабрику под и торговые бани. С 1850 по 1855 г. состоял на городской службе как казначей Городской распорядительной думы и как член этой Думы с ноября 1865 г. С 1858 г. староста церквей городского Волковского кладбища и совладелец торговых бань на Ямской ул. Его жена Мария Павловна Тулякова (1821-1880, урожд. Ковригина) состояла в купечестве с 1862 г., содержала торговлю мехами в Гостином дворе № 20 и 41 под , владела домами в Литейной, Рождественской и Выборгской частях.

Н.В. Туляков (1822-1901), купец 2-й гильдии с 1870 г., совладелец экипажной фабрики и торговых бань.

Отрывок, характеризующий Улица Достоевского (Санкт-Петербург)

Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня. Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д. Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему. Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой. Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву. За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея. – Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала? – Нет, mon pere, – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала. – Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну. – Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать… – Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne. – Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье. M lle Bourienne радостно вскочила.

«В Марьиной роще – люди проще»

Некоторое время в начале XIX века Марьина Роща была престижным местом, где снимали дачи на лето. Тогда гулянья на Семик стали больше напоминать фестиваль. Чтобы почувствовать атмосферу этого странного народного гулянья, в Марьиной Роще побывали Пушкин и Гоголь.

Но продолжалось это недолго. После Крестьянской реформы 1961 года Шереметевы, которым эти земли принадлежали около 150 лет, сдали их в долгосрочную аренду «Поземельному обществу». Деревья нещадно вырубались, чтобы сдавать землю мелким собственникам, начали открываться предприятия, строились некрасивые одно- и двухэтажные деревянные бараки без удобств, в которых селились рабочие местных фабрик. Население Марьиной рощи резко возросло, сдавались комнаты и койки, одновременно расцвел и криминал.

В ХХ веке за Марьиной Рощей плотно закрепилась плохая репутация. Здесь легче всего было сбыть краденое, подделать деньги и организовать другие незаконные дела. Так, например, на современной Октябрьской улице жил некий Иван Ланин, который владел домом с вывеской «Экипажное заведение». На деле он обеспечивал транспортом местные бандитские шайки и перепродавал краденых лошадей, которых получал от цыган. В 20-30-х годах в Марьиной Роще орудовала банда «Черная кошка», в романе братьев Вайнеров почти все ключевые события происходят там. Например, Верка-модистка жила на 7-м проезде Марьиной Рощи, награбленное бандиты прятали во дворе Рижского вокзала, а операция по захвату банды была проведена в подвале магазина на Трифоновской улице. В таком контексте упомянул район и Владимир Высоцкий в песне «Город уши заткнул» – истории вора-рецидивиста:

«Ты увидел, услышал – как листья дрожат,Твои тощие, хилые мощи, –Дело сделал свое я – и тут же назад,А вещи – тещев Марьиной роще».

Интересные адреса

Объект культурного наследия: № 7810519000
  • Дом 2 — жилой дом, где находится Музей-квартира Достоевского. памятник архитектуры
  • Дом 5 — доходный дом. Архитектор П. Ю. Сюзор, 1895—1896.
  • Дом 14 — особняк А. А. Храпковой. Архитектор К. И. Брандт, 1840. (Перестроен).
  • Дом 27 — доходный дом. Архитектор П. Ю. Сюзор, 1881.
  • Дом 28 — два жилых дома, в прошлом Доходный дом О. Головкиной (левая часть). памятник архитектуры
  • Дом 29, угол с Социалистической, 18 — доходный дом. Архитектор П. Ю. Сюзор, 1880.
  • Дом 36 — доходный дом Г. В. Барановского, построенный в 1897 году по собственному проекту архитектора. памятник архитектуры
  • Дома 38—44 — корпуса механического завода Зигеля (1888—1890, арх. И. С. Китнер; 1898—1902, арх. Р. А. Берзен). памятник архитектуры

Зарытые клады и легенда о братьях Сандуновых

С тех пор, как на Лазаревском кладбище начали хоронить знать, оно интересовало кладоискателей. Ходили слухи о несметных сокровищах, покоящихся в земле – якобы некая купчиха не хотела расставаться со своими драгоценностями и завещала положить их себе в гроб и прочее-прочее-прочее.

Одна любопытная история, связанная с кладом, действительно имела место. Так, на рубеже XVIII-XIX веков на Лазаревском кладбище была захоронена семья Силы Николаевича Сандунова, основателя знаменитых Сандуновских бань на Неглинной улице. После похорон сыновья Сила и Николай обнаружили, что никакого богатства родители не оставили. Куда делось нажитое состояние, они не знали. Тогда братья Сандуновы начали думать, куда делись деньги, и вспомнили, что мать, умирая, попросила положить в гроб ее любимую подушку. Гроб выкопали, подушку вынули и распороли, но внутри не нашли никаких сокровищ. Тогда братья установили над могилой родителей памятник в виде прямоугольного ящика из чугунных плит, увенчанного чугунным крестом, который обвивали две змеи.

«Убогие дома»

«Убогие дома» на Руси были известны ещё в XV веке. Они представляли собой, как правило, сараи или амбары с глубокими ямниками, или просто ямами, куда сваливали мёртвые тела. При этом не соблюдались христианские обычаи проводов в вечный путь, и как бы церковь ни боролась с подобным невежеством, люди просто не давали хоронить некоторых покойников на кладбище.

В итоге каждая «божедомка» была приписана к какой-либо церкви или монастырю.

Только дважды в год – на Семик (четверг седьмой недели после Пасхи) и на Покров — здесь проводилось отпевание усопших со служением панихиды. Например, в Москве устраивался крестный ход, в котором принимали участие архиереи. После этого тела извлекали из ямы и хоронили на местном церковном кладбище, но опять же в общей могиле.

В Москве было четыре «убогих дома», один из них располагался в районе нынешней Пречистенки. Это место так и звалось – Могильцами. Сегодня там стоит церковь Параскевы Пятницы, а улица называется Божедомской.

Второй находился за Серпуховскими воротами. Третий был за Таганкой, впоследствии царем Алексеем Михайловичем на этом месте был основан Божедомский (ныне Покровский) монастырь. Четвёртый стоял на Самотеке при Крестовоздвиженском монастыре. Существовали скудельницы вплоть до последней трети XVIII века. В них попадали умершие особенной смертью люди.

Литература

  • Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Ленинграда. — 3-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1985. — С. 117—118. — 511 с.
  • Городские имена сегодня и вчера: Петербургская топонимика / сост. С. В. Алексеева, А. Г. Владимирович, А. Д. Ерофеев и др. — 2-е изд., перераб. и доп. — СПб.: Лик, 1997. — С. 43. — 288 с. — (Три века Северной Пальмиры). — ISBN 5-86038-023-2.
  • Горбачевич К. С., Хабло Е. П. Почему так названы? О происхождении названий улиц, площадей, островов, рек и мостов Санкт-Петербурга. — СПб.: Норинт, 2002. — 353 с. — ISBN 5-7711-0019-6.
  • Кириков Б. М. Архитектура Петербурга конца ХIХ-начала ХХ века: Эклектика, Модерн, Неоклассицизм. — СПб.: Коло, 2006. — С. 195-201. — 530 с. — ISBN 5-901841-36-0.

Ворожея, атаманша и просто красавица

Точно о том, откуда взялось название «Марьина Роща», неизвестно. Этот топоним появился на карте в первой половине XVIII века и указывал на то, что роща находилась вблизи деревни Марьино, которая в свою очередь входила в состав владений села Останкино. В конце XVI века на этом месте была пустошь, а в начале XVII уже возникла слободка Марьино, которая значилась за боярином Иваном Борисовичем Черкасским. Слободка быстро разрасталась и заселялась самыми разными ремесленниками: квасниками, овчинниками, холщевниками, иконописцами, шорниками, резчиками и другими.

Существуют и другие версии. Так, в начале XV века местность, прилегающая к слободе Марьинской, принадлежала сыну боярина Федора Кошки (предку Романовых и Шереметьевых) Федору Голтяю, который был женат на дочери последнего московского Тысяцкого, и была это боярыня Марья – женщина удивительной красоты, в честь которой и могло появиться название Марьина Роща. Есть легенда, что во времена Голтяя в этих лесах жила ворожея Марья, к которой приходили за помощью в сердечных делах и простые люди, и знатные. Якобы приходившие к Марье уже не возвращались – они становились жертвами дружка колдуньи Ильи (или Ивана). Легенды переплетались между собой, в некоторых ворожеей Марьей была сама жена Федора Голтяя, которая якобы сбежала со слугой и промышляла в лесу колдовством и грабежом, и закончилось все это тем, что любовник убил то ли мужа, то ли Марью… Конечно, все это уже фольклор, напоминающий «Леди Макбет Мценского уезда».

А вот то, что в лесу на месте нынешней Марьины Рощи промышляли разбойники, – чистая правда. Это сегодня Марьина Роща – близкий к центру престижный район Москвы, а несколько веков назад это была окраина, глухой лес с огромными древними деревьями. Через него купцам с товаром или уже вырученными деньгами приходилось ехать из Москвы в Дмитров и Сергиев Посад и обратно. Говорят, что руководила шайкой разбойников некая атаманша Марья.

Надо отметить, что масла в огонь народного воображения в начале XIX века подлил Василий Жуковский, написавший романтический рассказ «Марьина роща» – про ревность, кровь и любовь в треугольнике между красавицей Марьей, певцом Усладой и витязем Рогдаем. Душещипательное повествование просто не могло остаться незамеченным.

Преступники и казненные

Воры, лесные разбойники, убийцы и казненные тоже не имели права лежать в земле рядом с «приличными» гражданами. Преступники считались отбросами общества. Самим своим присутствием на общем погосте они могли оскорбить память предков. Разбойников обычно просто закапывали где-нибудь в поле, лесу или на болоте.

Все перечисленные категории людей относились к «отверженным» покойникам. Их хоронили в общих могилах, называвшихся убогими домами, или божедомками. Последние располагались далеко от общего кладбища и представляли собой огромные ямы, куда тела просто сваливали горой без соблюдения какого-либо обряда. В божедомках также хоронили убитых своими матерями новорожденных.

В общих могилах находили последний приют и многочисленные жертвы эпидемий (мора) из-за опасности, которая исходила от их тел. Самоубийц и утопленников также нередко хоронили на перекрестках дорог или закладывали бревнами где-нибудь в лесной чаще. Из-за этой традиции таких покойников называли «заложными», то есть буквально заложенными бревнами.

Считалось, что заложные усопшие пополняли ряды нечистой силы, превращаясь после смерти в беспокойных и опасных духов. Жители Руси считали, что нет ничего хуже и горше, чем умереть вот так, без покаяния и прощания со своей семьей, а затем быть обреченным на вечные скитания во тьме.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Adblock
detector